Иноагенты: Кыргызстан, Россия, Беларусь

Кыргызстан: на пути к закону об иноагентах

Фатима Якупбаева, адвокат, медиатор из Кыргызстана рассказывает, что общественное обсуждение законопроекта об иностранных агентах началось весной этого года. Причем, это вторая попытка ввести новые правила.

«Началось обсуждение депутатами и кто-то поддерживает, кто-то не поддерживает и в этой части прогнозы таковы, что скорее всего его примут. В 2016 году, когда инициировали такой же законопроект, он прошел все три чтения, и тогда была ноздря в ноздрю голосование. Очень маленький разрыв был между голосами депутатов», — вспоминает эксперт. 

Тогда гражданскому обществу удалось выиграть эту  борьбу во многом из за того, что с депутатами проводились индивидуальные встречи и объяснения последствий. 

«В этом году законопроект не классифицирует ничего детально, там только два критерия: это получение иностранного финансирования и осуществление политической деятельности. При этом она не расшифровывается это достаточно абстрактный термин». 

Сейчас обсуждения остановлены, проект пока в «спящем режиме», он ещё не принят. 

Россия: нежелательные лица, иноагенты и штрафы за репосты

Егор Сковорода, журналист, редактор Медиазоны, которая работает на российскую аудиторию удаленно говорит, что «сейчас этот статус лепят довольно массово – среди его обладателей много людей, которые давно уехали». 

«С другой стороны, среди них есть люди, которые остаются и стараются делать что-то внутри России. И для них конечно, это сложно: огромное количество ограничений, отчёты, ты везде должен ставить маркировки. Дальше будут придираться к этим маркировкам и отчетам. Правила придуманы не для того, чтобы люди их выполняли, а для того, чтобы можно было в любой момент составить административный протокол за неправильное выполнение правил. Это блокирует работу многим – не только журналистам и активистам, но и преподавателям, ученым», – рассказывает Егор.

Как сегодня наказывают за сотрудничество с иноагентами в России? По словам журналиста, в школах могут сократить бюджет, иноагентам запрещено преподавать, а индивидуальных лиц могут выставить за границу (подробнее можно почитать здесь).

«Запугивают людей так, что они боятся, например, дать комментарий организации, которая признана нежелательной. Признавать медиа нежелательными организациями стали с 2021 года. В первый раз за сотрудничество с “нежелательной организацией” составляется административный протокол, а во второй раз в течение года – это уже уголовная статья. Даже за комментарий». 

Недавно правозащитника из Чувашии пытались оштрафовать за то, что он в Twitter опубликовал 4 гиперссылки на сайт “Открытой России” в 2015 году. Также за репост «Медузы» составляли протокол.

«Я боюсь, что они  начнут эту механику использовать не только на журналистах или экспертах, но и на читателях. Задача – ещё больше оторвать людей от медиа, – говорит Егор. – Пока есть люди, которым нужна независимая информация – они есть и находят пути, через vpn или через незаблокированные соцсети. И мы постоянно ищем варианты, как обходить блокировки. Но есть другая проблема – люди очень устали от давления. Стало гораздо тяжелее доходить до какой-то новой аудитории. А наша главная задача – не растерять имеющуюся, не оставить её одну. Это наше ядро из людей, вовлеченных в политическую общественную жизнь». 

Журналист считает, что широкий общественный интерес к независимой информации вернётся через некоторое время. 

«Сейчас же внутри России почти ничего не меняется. Приходится всё время как-то лавировать и оставаться на плаву», – подытожил он.

Беларусь: не иноагенты, а экстремисты

Белорусская ситуация сильно отличается от Российской: здесь нет статуса иноагента, основной инструмент беларусских властей — это экстремистский статус медиа и активистов, который сильно усложняет жизнь не только им самим, но и их аудитории. 

«В стране придумали шкалу из 3 категории “экстремизма”. Первая — они называют материалы журналистов “экстремистскими материалами”. Это самая легкая в нынешней ситуации история. Если ваши соцсети признаны экстремистскими материалами, люди, которые подписаны на эти соцсети, могут получить штраф или арест до 15 суток по статье административного кодекса. И надо сказать, что многие люди прошли через это — у людей проверяют телефоны на предмет подписок или репостов новостей в личной переписке, и эта статья становится основным инструментом репрессий. Иногда человека сажают на 15 суток, затем при окончании этого срока дают новый уже за другой репост», — рассказывает нам беларусская журналистка на условиях анонимности. 

Фактически, таким образом, власти препятствуют распространению независимой информации, считает она. 

«Люди, которые боятся этого, отписываются от социальных сетей независимых медиа, не ставят лайки, не делятся материалами. Этот способ влияет и на алгоритмы социальных сетей — те видят, что материалы этого бренда не очень популярны, и впоследствии условный фейсбук не поднимает их выше в выдаче, а пессимизирует такой контент». 

Дальше в дело идут более жесткие форматы, которые ведут не к административному, а в уголовному преследованию: власти признают медиа и инициативы “экстремистскими организациями” или “экстремистскими формированиями” (бывают еще террористский статус, но это скорее касается активистов). 

«Даже просто подписка на “экстремистские организации“ может караться тюремным заключением до 6 лет — таких случаев пока не зафиксировано, но инструменты для этого есть. Хуже создателям такого контента — журналиста признанного “экстремистским формированием” могут наказать сроком до 10 лет. 

Чаще всего журналисты таких “формирований” работают из-за границы и таким образом обезопашены. 

«Но, к сожалению, этот статус касается еще и тех, кто дает интервью — за это ты тоже можешь сесть в тюрьму на немаленький срок. Прямо сейчас одна из беларусских жен политзаключённых отбывает двухлетний срок в тюрьме за то, что она дала интервью независимому телеканалу, который власти позже признали “экстремистским формированием"». 

«Иностранное финансирование в Беларуси запрещено уже много лет. Больше 5 лет назад это работало так: если ты получал финансирование, например, от Еврокомиссии или посольств, ты должен был официально зарегистрировать проект в департаменте гуманитарной деятельности, но и он достаточно часто отказывал в регистрации проекта без объяснения причин».